«С возвращением, маэстро!» — так назывался творческий вечер заслуженного артиста Украины Сергея Терентьева, состоявшийся 13 июня в Большом зале филармонии: выдающийся пианист вышел на сцену после того, как перенес сложную хирургическую операцию, — вышел, опираясь на трость, под овацию публики, приветствующей Артиста стоя....

«СОЛЬНИКИ» Сергея Терентьева вообще, не берусь судить почему, явление не частое, тем большим был энтузиазм зала. Показательным оказался и состав публики, практически заполнившей зал, шутка ли, более чем на 1000 мест. Естественно, были среди зрителей известные одесские музыканты, как и некоторые фанаты джаза... но основной зрительский состав — всё незнакомые лица. Это показатель настоящей популярности.

Нешуточному испытанию подвергся артист: операция спасла ему жизнь, оставив пожизненным инвалидом, иного выхода не было, и с этим предстояло вернуться в профессию. «Нашим Маресьевым» назвала Сергея Терентьева, приветствуя его на сцене, директор Одесской филармонии, заслуженный работник культуры Украины Галина Зицер, выразив благодарность врачам 411 военного клинического госпиталя Одессы за успешную «совершенно фантастическую» операцию. Помощь пианисту в трудный для него период оказали губернатор Одесской области Максим Степанов, председатель Одесского областного совета Анатолий Урбанский, начальник областного управления культуры Елена Олейник, областное управление здравоохранения и весь коллектив Одесской филармонии. Кроме того, Сергею Терентьеву была назначена стипендия одесского городского головы Геннадия Труханова.

...Концерт вела заслуженный работник культуры Украины, музыковед Анна Розен. Первое отделение открылось исполнением «Вокализа» С.Рахманинова в переложении Эрлом Уайлдом для фортепиано — произведения, посвященного великой певице Антонине Неждановой. В исполнении Сергея Терентьева это была глубокая музыкальная рефлексия — да музыка, со времен Рахманинова, вообще, на мой взгляд, сдвинулась в сторону рефлексии: возобладало интеллектуальное начало, — однако Терентьев акцентировал в пьесе эмоциональный окрас: печальный, элегический.

ВООБЩЕ в сдержанной, рафинированной исполнительской манере Терентьева удивительно сбалансированы интеллект и эмоция. Говорю так, потому что в Одессе приходилось слушать известных — не стану именовать — музыкантов, чьи исполнительские интерпретации — ну, чистейшая математика.

В игре Сергея Терентьева всегда утонченность, причем без щегольства музыкальной фразировкой. Это предельно искренняя, непосредственная и в то же время вдумчивая манера. Явственно, что сверхзадача этого пианиста — прочесть автора, а не интерпретировать его: просто адекватно вникнуть в авторский замысел и в нем раствориться. Чуткое внимание и смирение — отличительные черты Терентьева-исполнителя.

Долгой овацией завершилось первое отделение программы...

Второе было — романтическим: Шуберт и Шопен. И вот же что оказалось неожиданным: две известные, часто исполняемые, баллады Шопена, — куда внезапно улетучился их такой хрупкий, хрустальный изыск, с этой мучительной ностальгией?! Да они, на поверку, оказались со стальным каркасом! Эпическая, драматическая составляющая этих опусов, когда к ним обратился Сергей Терентьев, превозмогла лирическую. Одесский пианист привнес в Шопена сильнейшее мужественное начало... а может, оно таки там и было — непроявленное, затянутое романтическим флером, а Терентьев — обнаружил?.. Мужество превозмогло печаль.

Овации, цветы. А я вертела головой: где телевидение, черт возьми?! Концерт: прозвучало — и растаяло в воздухе. Одесситы, где — записи?! Ну, да, подозреваю, что это увековечение денег стоит. Но таких ли уж баснословных? Может быть, найдутся меценаты, которые помогут и пианисту — выдающемуся же! — и всем нам также и в этой проблеме: удержать Артиста во временах, донести его искусство — потомкам?.. А то ведь восторги восторгами, а получается в который раз: что имеем — не храним... а после ругаем Одессу «провинцией, которая вытесняет свои таланты», и это в эпоху цифровых технологий, тотального коммуницирования, когда уже и «вытеснять» некуда!..

Концерт же этот был — удивительной душевной тонкости.