Вечером 1 августа ряд ведущих медиа Украины, в т. ч. «Интерфакс-Украина», «Украинская правда», «Новое время», распространили информацию о том, что руководитель Офиса президента Андрей Богдан якобы написал заявление об увольнении по собственному желанию.

Как доказательство на сайтах появилось фотокопия этого заявления. Эта новость возбудила социальные сети, которые на все лады принялись ее обсуждать и строить предположения и прогнозы. Причем к этому процессу подключились и достаточные солидные СМИ, и довольно авторитетные эксперты. Масла в огонь дискуссии подливало то обстоятельство, что со стороны руководства государства долгое время не было никаких комментариев.

Новость оказалась пшиком, и это очень обидело представителей «журналистского сообщества», точнее сказать, лидеров некоторого количества медиаобъединений («Детектор медiа», «Iнститут розвитку регiональноï преси», «Iнститут масовоï iнформацiï, «Украïнський кризовий медiацентр» и др.). Обида достигла апогея после того, как ситуацию прокомментировал сам Андрей Богдан.

«Не считаете ли вы, что ваша шутка — это был шаг к подрыву авторитета медиа?» спросила у него журналистка «Радио Свобода».

И получила ответ: «Это не шутка. Я реально написал заявление на увольнение. Это мой шаг относительно моего руководства, Президента Украины. Шаг к обществу, а не к журналистам. Журналисты (знаете, такие «классические журналисты») привыкли сами себя осознавать как общество. Но — как доказала наша избирательная кампания — мы общаемся с обществом без посредников. Без журналистов».

После чего несколько медиаструктур и «классических журналистов» распространили заявление, в котором, в частности, было сказано: «Ми вважаεмо манiпулятивним протиставлення безпосереднього спiлкування полiтикiв iз громадянами через соцiальнi мережi та «опосередкованоï комунiкацiï через ЗМI. I те, й iнше — необхiднi складовi прозоростi полiтичноï дiяльностi. Контролювати полiтикiв, ставити ïм запитання, зокрема й незручнi, та добиватися вiдповiдi, — одне з головних завдань засобiв масовоï iнформацiï, а влада у свою чергу зобов`язана бути вiдкритою до медiа. Пiдзвiтнiсть влади суспiльству через медiа не можна замiнити комфортним спiлкуванням народних обранцiв у соцмережах, адже суспiльство — це не лише ïхнi френди та фоловери. Ми вважаεмо, що президент та його команда мають зробити важливi висновки з цiεï ситуацiï та не допускати повторення подiбних заяв та дiй надалi.

Сподiваεмося, що цей випадок стане попередженням i для журналiстiв: на змiну непублiчним вiдносинам iз полiтиками, «зливам» та взаεмним послугам повиннi прийти прозорiсть, перевiрка фактiв та неухильне дотримання професiйних стандартiв. Для медiа головне — залишатись потрiбними своïй аудиторiï, постачаючи ïй оперативну, якiсну та правдиву iнформацiю i артикулюючи потреби суспiльства перед владою та полiтиками».

Отдельно свое мнение высказал Мустафа Найем, некогда журналист, пять лет пробывший народным депутатом, и, по всей видимости, навсегда оставшийся в политике: «Они обошлись без СМИ на президентских выборах, и им не нужны были журналисты на парламентских. Воспользовавшись недоверием общества ко всему, что связано с властью и политикой, им удалось донести до своей аудитории минимально необходимую информацию без посредничества журналистов, экспертов и общественных организаций. И нет никаких причин думать, что теперь, когда в их руках оказалась практически вся власть в стране, они вдруг поменяют своё отношение к тому, чего не замечали.

Для них СМИ — это часть старой системы, а не отдельная институция, которая существовала до них, работает сейчас и останется после них. Имея огромную поддержку общества, они считают, что власти не нужны ни поддержка, ни тем более посредничество журналистов. И уверены, что именно такой disruption позволит максимально долго добиваться своих целей, избегая необходимости реагировать на критику.

Я думаю, это системная ошибка. Суть и достоверность можно заменять формой и веселухой ровно до тех пор, пока к тебе есть интерес, тебе доверяют, и ты ещё не успел сделать ничего непопулярного. А это все временно».

Обиду и неприятие такого отношения новой власти к СМИ со стороны медиасообщества (во всяком случае, тех, кто его представляет) легко понять. Но за пикировками и заявлениями теряется очень важная тема, которую давно уже пора, как минимум, начать всерьез обсуждать в реальном медиасообществе, то есть, объединяя практиков «классических СМИ», аналитиков, вузовских преподавателей, блогеров, и далеко не в последнюю очередь, потребителей медиапродукции (читателей, зрителей, слушателей).

Я попытался провести «разведку боем», поместив на своей странице в Фейсбуке вопрос: «Нужна ли обществу журналистика в том виде, в каком она была и есть? В чем и как она должна измениться?»

Предлагаю вниманию наших читателей наиболее содержательные из полученных ответов.

Yuriy Nikolaevich: Над этим я тоже думаю, и пока нет кристаллического мнения, потому что мы сейчас в трансформации...

Во-первых, это социальные сети.

Во-вторых, умелое использование социальной психологии и психологии толпы. Когда Зеленский выступил с поздравлением к НГ, я сразу написал, что он отличный продажник, и действует, как студент-отличник, точно по Котлеру.

Поэтому, в третьих, использование маркетинговых инструментов — это тоже будущее журналистики, которая никуда не денется, просто, может, станет более массовой и более профессиональной. Журналистика — это больше призвание, чем профессия...

А вот еще мысль.

Пожарных вызывают на пожар, полицию — на преступление, скорую — на несчастный случай, и всегда в этих случаях был человек, который специализировался на пересказе об этих событиях другим людям. Его называли журналистом. Но когда появились интернет и социальные сети, новости стали публиковать те, кто оказался рядом, те же самые пожарные, пострадавшие или простые прохожие и зеваки. И оказалось, что хайп важнее, важнее, кто прокукарекал раньше. Аналитика не нужна. Длинные тексты не читаются. И, конечно, 90 % журналистов (просто серых личностей) стали неинтересны, невостребованы, потому что они считали, что властителями умов они будут всегда, в силу диплома и стула в редакции... А надо меняться вместе со временем.

Viktop Denisov: Надо меняться не только журналистам, но и всей стране! Это самая сложная задача не только для власти, но для всего общества...

Anna Gorodentseva: В тот момент, когда тётя Клава взяла в руки мобильный и сняла потоп у себя во дворе, собрав несколько тысяч лайков, она как бы сказала «классической» журналистике что, в том виде, каком она есть сейчас, она больше никому не нужна. Не может быть больше такого: «Мы покажем это завтра». Людям больше не нужны итоговые выпуски новостей и газеты.

Но журналистика и так меняется. Уже нет чёткой грани между телевидением и печатными СМИ, и это нормально. Тем более, когда не обязательно снимать на профессиональные камеры.

Valentina Mihaylova: С моей точки зрения, настоящая журналистика в Украине начала заканчиваться в тот момент, когда произошла подмена понятия свободы слова. Молодая, плохо образованная, не воспитанная на традициях и профессиональной этике журналиста (есть такой международный документ), поросль начала считать, что свобода слова — это то, что эта поросль лично думает и говорит. Другие мнения — это неправильные мнения. Отсюда и весь срач в сетях и в СМИ, который общество уже принимает за журналистику, и воспитывается на этом. Для меня, как надеюсь, для старшего поколения журналистов, очевидно, что журналист существует для того, чтобы выражать свободу слова общества и его представителей.

Что касается конкретной ситуации, то это непрофессионализм в квадрате. Потому что заявление об уходе НЕ МОЖЕТ быть событием! Увольнение — может. Намерение — нет. Намерение надо было просить разъяснять у лица, подавшего его, а не исходя от собственных политвзглядов. Украинская журналистика кукарекует. Чем непривычнее ситуация, чем сильнее неспособность увидеть новые явления, тем это ку-ка-ре-ку бестолковее.

Если серьезно, то, на мой взгляд, сейчас нет понимания истинных задач и возможностей, которые открывает журналистика для общества. Похоже, борцы с большевизмом вместе с водой выплеснули ребенка — труды Карла Маркса, который к большевизму имел только одно отношение: его работы читал Ленин. В период своей работы в журналистике Маркс очень тонко — как философ — изучал этот вопрос. Мне до сих пор по сердцу его младогегельянские воззрения относительно журналистики. Если коротко, или точнее, как я помню, журналистика — это один из самых эффективных инструментов связи общества с властью. Инструмент обратной связи, работающий в оба конца. Его задача и формировать общественное мнение, и влиять этим мнением на власть. После развала Союза, показалось (судила по тому, что происходило в журналистике в Украине, и как бурно развивалась желтая пресса), что этот механизм эффективен только для начального капитализма и социализма. Однако в Польше, куда с группой одесских журналистов ездили знакомиться с успешными СМИ лет 15 назад, обнаружила потрясающую журналистику, которая сохранила высокие требования к точности, качеству, глубине анализа (характерные для нашей «старой» журналистики), а также приобрела новый уровень смелости и реального формирования и воздействия общественного мнения на власть. Ее независимость обеспечивали читатели, а не хозяева. Поляки буквально боготворили прессу и считали, что только благодаря честности и разоблачениям коррупционеров и бюрократов Польша двигается вперед. Искать темы для скандальных разоблачений, очищающих страну, журналистов вынуждал рейтинг СМИ, который ежедневно оценивала независимая рейтинговая компания. Критерий — число читателей или зрителей, а это число зависело от ярких публикаций, программ ТВ, радио. Понятно, что материальный успех СМИ был прямо пропорционален яркости и популярности у читателей. Он НИКАК не зависел от рекламы, однако количество рекламы зависело от популярности. Отделы маркетинга и журналистики там разделены. На позицию издания, на его статьи не может повлиять сумм а рекламодателя. Это ему либо говорится прямо, либо записывается в договоре.

К слову, на Западе падение интереса к изданиям в печатном виде не уничтожило СМИ, а только перевело их существование в электронный вид, т. к. число подписчиков велико. Тем все равно, как читать, они ценят содержание и уровень достоверности и аналитики.

Хорошая тема для профессионального исследования и научной работы — как в Украине был уничтожен механизм обратной связи в виде СМИ, когда эти СМИ были куплены частным бизнесом. Если честно, то убило журналистику в Украине именно это, как в России убила журналистику тотальная принадлежность СМИ государству. Иными словами — на СМИ сели те, кто пытался формировать мнение под себя. Но так механизм полноценно не работает.

Leonid Shtekel: Во-первых, журналистики в стране не будет, пока украинцы не готовы платить за информацию. Свобода слова напрямую связана с бизнесом. Если СМИ не являются бизнесом — свободы слова не существует. Отсюда и отсутствие профессионализма: платят за выполнение функции, а не за глубину. То есть, пока информация бесплатная, журналистики не существует. Это основа основ. В стране сегодня не существует бизнес-модели СМИ.

Zoya Arova: Те, кто зачастую называет себя журналистом, не более как занимаются проституцией. Само слово уже имеет (как и слово «депутат») негативный оттенок. В стране, где рулит мафия, вряд ли кто рискнет писать правду, да еще и бесплатно. А писать за деньги... ну это совсем другое...

Yavorsky Vladimir: Как по мне, сейчас и в журналистике кризис или отсутствие вкуса. Интернет завален безграмотными «статьями» с морем орфографических ошибок. Каждый второй «активист», судя по удостоверению, журналист. Пипл, он ведь ленивый, он не будет отделять зерна от плевел.

Оксана Стефанишена: Если посмотреть, сколько человек на место в этом году было среди абитуриентов, то второе место таки заняла журналистика — 42 человека, перед ней только международные отношения. Журналистика нужна, но другая, более открытая и непредвзятая!

А какой хотели бы видеть журналистику наши читатели? Редакция «Порто-франко» ждет ваших мнений.

А лично я напоследок хочу привести цитату из статьи известного социального психолога Олега Покальчука; как говорится, едко да метко.

«Технически говоря, журналисты нужны либо очень косноязычной, либо очень лживой власти. В развитых странах занятая делом власть тоже не очень пестует прессу, для этого есть форматы официальных сообщений.

А уж журналисты могут делать с этими текстами, что хотят. Для начала показать, что их понимание сути вопроса реально круче или хотя бы на уровне. С этим у нас проблемы. Только человек начинает что-то соображать, как норовит сменить профессию на ту, о которой он наконец что-то сообразил.

На рынке сейчас осталось примерно полтора десятка авторов, все еще хныкающих, что их обидели, но, в принципе, разбирающихся в сути общественных процессов. Если они прекратят ныть, взывать к какой-то дурацкой «журналистской солидарности» (которой в этой высококонкурентной среде по определению быть не может), то вскоре их будет интересно читать. Это и есть та журналистика, которую страна в состоянии прокормить без потерь и даже с некоторой пользой для себя.

Все остальные несчастные «боевые листки» районного масштаба, даже если они в городе-миллионнике, и даже если в цифре — это просто хлам, информационная помойка. Да, на нынешних помойках тоже можно накопать много интересного. Это отдельный нехилый бизнес, есть люди которые там прямо живут, и есть те, которые с них имеют.

Но никто же не называет их аграриями, правда?»