Одессы, как известно, нет без моря. А моря нет без чаек. И в эту морскую мозаику по полному праву просится еще один «камешек» — катер. Да, да, тот самый, белоснежный, как лермонтовский парус, один из тех, что в разные годы курсировали вдоль одесских берегов.

В наши дни летней порой вдоль вереницы пляжей одиноко тащится «Севастополь», изредка причаливающий к волнорезу в Аркадии, да где-то у дальнего рейда мелькает «Хаджибей».

А ведь было время, когда катера сновали вдоль побережья с утра до вечера с четким интервалом, ни на минуту не отставая от расписания. И, задавая ритм пляжному дню, привычно служили отдыхающим чем-то вроде камертона настроения, символизируя собой постоянную «движуху» и ощущение свободы. И еще — надежду на перемены для всей этой взбодренной солнцем загорелой массы. В случае, если надоели шумные соседи в «Аркадии», собрал вещички и на катере рванул в «Черноморку», а там уже открытое море, и можно подышать свежим воздухом морских просторов.

На смену старым послевоенным баркасам и катерам, таким, как «Прут» и «Капелла», позже пришел целый флот прибрежных «пассажиров». Название «трамвай» из обихода речников на море не прижилось, одесситы всегда называли эти юркие суденышки «катерами».

После Ланжерона они совершали заход на пляж «Дельфин», в «Аркадию», на 10-ю станцию Большого Фонтана и на «Золотой Берег», 16-ю станцию.

В морских справочниках можно найти полную биографию «Капеллы» с указанием всех мест службы теплохода на Балтике, Азовском и Черном морях. Но на то, чтобы выяснить фамилию первого советского капитана «Капеллы», у составителей не хватило пыла. Впрочем, для того, чтобы ее узнать, не нужно долго копаться в морских анналах. Ивана Гусева знали в тогдашней Одессе все — от мала до велика. И это не преувеличение! Имя капитана живет в памяти «молодежи старшего возраста» и сегодня.

«Капелла» стала приметной достопримечательностью нашего города с первых рейсов вдоль курортного побережья. Основание простое и по-житейски оправданное. Кому ж охота тащиться в душном трамвае на Фонтан, когда есть возможность с ветерком прокатиться по морю? Так что двух первенцев пригородного движения — теплоходы «Прут» и «Капеллу» — в Одессе легко узнавал каждый уважающий себя одессит даже с верхних точек берега.

У «морских волков» «Капелла» вызывала снисходительную улыбку. Но отдыхающих в летние дни у моря этот катер приводил в неподдельный восторг. Нервно переминаясь с ноги на ногу на пирсе, пассажиры, завидев переваливающуюся с волны на волну крутобокую «Капеллу», облегченно вздыхали: «Гусев всех заберет!». И «Капелла» подбирала с причала груженую толпу со всей ее поклажей: палками для солнцезащитных тентов, надувными камерами, зонтиками, самодельными удочками, клумаками со снедью. «Легкое» пляжное меню одесской семьи, как правило, состояло из котлет, помидоров, вареных яиц, фруктов, компота, предназначенного для последующего охлаждения в морском песке.

К слову, одесситы помоложе поют дифирамбы прелестям перекусок на пляжном песке, вероятно, забыв о страшилках того времени. Но многие помнят, какое печальное зрелище представляла собой та же «Аркадия», да и все запущенное побережье, с точки зрения удобств для полноценного отдыха. Те же, кто постарше, помнят подозрительного вида «точки», торговавшие пончиками, мороженым, ну, и, в лучшем случае, такой желанной в жаркий полдень газировкой, собиравшие километровые очереди. Все это соседствовало с грязными туалетами, которые, в отличие от торговых точек, достаточно просто было найти, потому что запах распространялся за версту.

Ночью побережье вымирало. Пограничники особо не досаждали, но запоздавшим купальщикам бесцеремонно светили прожекторами прямо в лицо, приглашая их на выход. Кафе и рестораны с горящими рекламными вывесками, цветами и экзотические камышовые зонтики на пляжах тогда могли присниться только во сне.

Одесская пацанва, что называется, обожала «Капеллу», ведь для многих из них этот катер был первым шагом к дальним плаваниям. Судно было большим, удобным и вместительным. Подчиненный капитану Гусеву экипаж слыл умелым трамбовщиком пассажиропотока и в часы «пик» виртуозно распределял людей на палубах. Если при этом и возникал дискомфорт, то никто не возражал, тем более, что к толчее и тесноте в общественном транспорте одесская публика давно привыкла — висеть на подножках автобусов и троллейбусов в те времена было делом привычным. Для тех, кому не доставалось места в довольно просторном салоне, находилось «место под солнцем» на палубах. С солнечным ударом боролись просто — при помощи носовых платков, прикрепленных к голове узелками, и пилоток, умело скрученных из свежих газет.

На «Капелле» было два бара-буфета, на верхней палубе играл небольшой джаз-банд. «За Одессу» пела звонкоголосая певица. Правда, мода на живой звук вскоре закончилась, и солистку сменили «колокольчики» на мачте. Сама «Капелла» имела свой приметный голос. Дизель судна странно пыхтел, а из трубы на больших оборотах вырывался черный дым, заставляя непосвященных думать, что «Капелла» по всем статьям — форменный пароход.

В задней открытой части судна с одной палубы на другую вёл вычурный лестничный пролёт — сходни. Вот по ним, облаченный в белый китель и покуривая трубочку, привычно надвинув «капитанку» на глаза, прохаживался и сам Иван Гусев, благодаря щетке седых усов здорово смахивающий на капитана Врунгеля. Своей должностью Гусев был доволен, поскольку достиг пенсионного возраста, да и «средневысшенезаконченное» образование не позволяло старому кэпу претендовать на что-то более солидное по деньгам и карьерному весу. К тому же «особисты» сделали свое черное дело, припомнив Гусеву, что, когда капитан под обстрелами вывозил из Одессы людей и оборудование и был ранен, он вынужденно остался в оккупации. Результат — отказ в открытии визы. Благо нашлось место в портофлоте.

Его любовь к морю была беззаветной. Когда капитана списали с «Капеллы», он согласился стать простым причальным матросом и принимал концы у своего суденышка.

Навигация «Капеллы» длилась долго — до середины ноября, до первых осенних штормов, делавших вчера еще ласковое море угрюмым и неприветливым, и часто заканчивалась уже тогда, когда большинство других прогулочных теплоходов, «стиляг», как называл Гусев спроектированные в «Черноморниипроекте» катера, давно находилось на зимнем отстое.

В Одессе в те времена ходила байка, как оказалось, махровая, о том, что название свое «Капелла» получила по воле хозяина-немца, певшего в хоре «старых бойцов», участников Первой мировой, и что изначально катер перевозил по Эльбе немецких туристов. Говорят, его заказчиком был богатый немецкий промышленник, певший в капелле, отчего и произошло это не морское название. Оно осталось неизменным и потом, когда «Капеллу» пригнали из побежденной фашистской Германии по репарации и определили на работу в каботаже Одесского порта.

Похоже, одесситы охотно верили и в то, что сам Гусев, перевозя военнопленных по Балтике, встречал как-то сына хозяина, ефрейтора вермахта. И тот якобы доказал капитану свое право на «Капеллу», найдя закладную табличку в трюмах теплохода. Все претензии «гефрайтора» Гусев (будто бы!) опроверг пафосной фразой:

— А где мои «Тимирязев» и «Геленджик»?

Ответ секрета не представлял — одно из судов лежало на дне, торпедированное в 1939 году «неизвестной» подлодкой у испанских берегов, а второе отправили на дно немецкие «юнкерсы» во время налета на Новороссийский порт.

На самом деле, биография «Капеллы» выглядит не так экзотично, как пересказывали ее завсегдатаи морских посиделок на Приморском, а за ними одесские журналисты и писатели разных поколений. Хотя легенда легко разбивается при внимательном взгляде на документацию, перечеркнуть этот «шедевр» ни у кого из собратьев по перу рука не поднялась!

Биография «Капеллы» выглядит так. В 1922 году для датской туристической фирмы «Туристен» на верфи в немецком Киле — Веллингсдорфе был построен двухпалубный пассажирский теплоход с названием в честь фирмы заказчика. Он имел водоизмещение около 207 т, длину — 35,5 м, ширину — 7,23 м. Небольшая осадка впоследствии позволяла судну беспрепятственно передвигаться по послевоенному морю, где мин было больше, чем медуз.

Дизельный двигатель мощностью 160 л.с. обеспечивал теплоходу скорость хода в 10 узлов. Экипаж состоял из 9 человек. Судно могло принимать на борт 240 пассажиров.

В конце 20-х годов «Туристен», после долголетней службы в водах Дании, был куплен одной германской судоходной компанией. Получив название «Рюген», он занялся привычным делом, перевозя пассажиров на пригородных линиях до ближайших приморских курортов.

По окончании войны в счет репараций теплоход передали победителям. Перегонная команда доставила пассажирский теплоход, названный «Капеллой», из Киля в Ленинград. После текущего ремонта судно вышло в Одессу. Часть пути «Капелла» шла на буксире.

При очередной модернизации в 1958 году на судне установили новый восьмицилиндровый дизельный двигатель «Букау-Вульф» магдебургского машиностроительного завода мощностью 300 л.с. Странно, что после капремонта на своей родине «Капелла» потеряла в скорости один узел. В этом же году теплоход перевели в Одессу в состав ЧМП. По той простой причине, что использовать «Капеллу» на линии Жданов — Таганрог стало нерентабельно, как, впрочем, и у сочинского побережья, где не было должной инфраструктуры причалов.

Так «Капелла» попала в Одессу.

Именно чудесным июльским днем 1958 года с отрядом пионеров, отдыхавших в лагере на приморской улице Амундсена, я впервые ступил на палубу «Капеллы», недавно включенной в состав портофлота Черноморского морского пароходства. Капитан тогда без колебаний согласился провести для нас экскурсию по судну, правда, все свелось больше к показу, чем к рассказу. Мы, дети, просто не могли знать трофейную историю «Капеллы», поэтому весь ее лоск — салоны с панелями красного дерева, массивные лавки на верхней палубе, вычурные стойки ресторана (слово «бар» тогда еще не было в ходу), блестевшие пивными кранами, весь этот изысканный «марафет» воспринимали как атрибут загадочного мира взрослых.

Теплоход эксплуатировался на линии Порт Одесса — «Лузановка», ходил он и до «Черноморки», под звуки новомодного твиста подваливая к пирсам на «Ланжероне», в «Аркадии», на 16-й станции Большого Фонтана. По личному приказу легендарного начальника ЧМП Данченко «Капелла» перевозила и первых строителей порта на Сухом лимане.

Судно с пассажирами совершало и «спецрейсы», часто выходя из Одесского порта достаточно далеко в море, а затем шло в «Аркадию». Там «Капелла» причаливала, а затем, подобрав очередную партию потных «романтиков моря», снова уходила в открытое море на морскую прогулку.

С появлением новых катеров типа «Александр Грин» теплоход-ветеран был поставлен на отстой, а в январе 1972 года снят с учета. И, как утверждают одни историки-маринисты, пошел на слом, а другие, что судно в 1970 году вывели из состава Морского Регистра СССР. «Капелла» до конца оставалась труженицей, сослужив свою последнюю службу как мишень для прицельной стрельбы из корабельных орудий.