В наше время практически каждый человек имеет шанс в один «прекрасный день», возвратившись домой, даже после недлительного отсутствия, узнать, что в его квартире зарегистрированы или даже живут неизвестные ему люди. И этот человек столкнется с огромным количеством проблем. Ведь ему придется обращаться в суд, чтобы доказать, что он никому не дарил и не продавал квартиру, никого не прописывал в ней.

Об этой проблеме все чаще говорят юристы и добросовестные сотрудники правоохранительных органов, предупреждая людей быть бдительными. Чаще всего жертвами квартирных афер становятся пенсионеры, несовершеннолетние, оставшиеся без родителей, а также люди, страдающие какими-то ментальными расстройствами.

Нередко ключевыми фигурами в квартирных аферах становятся работники социальной сферы, опекуны и нотариусы. Кстати сказать, как показывает практика, особенно сложно привлечь к ответственности и в судебном порядке доказать вину нечистых на руку нотариусов. Нотариус может заверить подпись физического лица на любом документе, даже зная или предполагая, что это не то лицо, за которое человек себя выдает. А в случае возникновения каких-то проблем, уйти от ответственности, сославшись на то, что гражданин, предъявил свой гражданский паспорт, подтверждающий его личность. И фотография в паспорте, и внешность клиента, мол, не вызвали сомнения в том, что это одно и то же лицо, ведь бывают же люди похожие друг на друга. «Это один из способов проведения фальшивых сделок», — комментируют юристы.

Старики — они, как дети

Пожилые люди как дети: сколько им ни говори, не предупреждай об опасности, они все равно могут сделать все по-своему. Поэтому и становятся легкой добычей для мошенников. Они доверчивы и невнимательны, поэтому отобрать у них единственную квартиру довольно просто. А вот доказать факт мошенничества бывает весьма сложно, а порой и невозможно, если мошенники действуют профессионально.

В этой истории, которая произошла 9 лет назад в городе Арциз Одесской области, даже спустя столько лет осталось много неясного и вызывающего недоумение, несмотря на вынесенные судебные вердикты.

В феврале этого года газета уже рассказала историю о том, как близкие родственники — дети и внуки Ольги Антоновны Богачек — фактически только после ее похорон увидели документы, свидетельствующие о том, что квартира, в которой она проживала, давно перешла в чужие руки. Акцент в публикации был сделан на то, какую роль представители секты «Свидетели Иеговы» сыграли в судьбе пожилой женщины. Сектанты своими наставлениями «на путь истинный» смогли отдалить пожилую женщину от реальных родственников и близких, внушив, что ее «братья и сестры» — это только они, адепты секты «Свидетели Иеговы». После отказа дочерей последовать религиозному выбору матери, Ольга Антоновна перестала быть откровенной со своими детьми и внуками, зато всецело доверилась чужим людям.

Услужливая соседка

В возрасте 65 лет, по современным меркам вполне еще социально-активном, она почему-то решила воспользоваться «услугами» так называемого «социального работника». Этим услужливым человеком оказалась ее соседка по дому, проживавшая тогда с мужем и несовершеннолетними детьми и имевшая средне-специальное медицинское образование. Именно в таком статусе пенсионерка представила дочерям и внукам свою соседку — Елену Пельтек, у которой появился ключ от ее квартиры и свободный доступ туда в любое время суток. После чего, по свидетельству дочерей и некоторых других соседей, повидаться с Ольгой Антоновной стало крайне сложно.

Для того, чтобы встретиться с мамой-бабушкой, родственники должны были теперь согласовывать время «свиданий» с Еленой Пельтек, так как ключи от входной двери были только у нее.

А здоровье Ольги Антоновны стало постепенно ухудшаться, что негативно отразилось и на возможности ее передвижения даже по квартире — обострилась проблема с ногой из-за давнишней травмы. При каждой встрече с матерью, как утверждает одна из дочерей, соседка Елена обязательно присутствовала, ни на минуту не оставляя дочь наедине с мамой.

«К бывшей своей коллеге по работе Ольге Антоновне Богачек я не смогла попасть ни разу. Навещать ее, общаться с ней запрещалось. Запрет исходил от соседки из квартиры №14 этого же дома — Елены Георгиевны. Я, пожилой человек, приходила проведать Ольгу Антоновну, но она была заперта в квартире, а соседка, у которой был ключ, заявляла мне, что «Богачек плохо себя чувствует и никого не хочет видеть». Это слова из свидетельских показаний жительницы Арциза Анны Михайловны Алёшиной, которые она после смерти Ольги Антоновны Богачек давала в присутствии своей дочери. Однако (немного забегу вперед) эти показания правоохранительными и судебными инстанциями были проигнорированы.

А вот что утверждает Ирина Михайловна Уманец — одна из дочерей Богачек:

— В последний месяц жизни нашей мамы я была рядом с ней постоянно до последней минуты. Когда приехала к ней, она уже не поднималась с постели, состояние ее было сложно назвать адекватным. Она, по сути, никого не узнавала. Врачи железнодорожной поликлиники, с которыми довелось поговорить (мама много лет проработала на железной дороге и после выхода на пенсию как ветеран труда имела право на лечение в ведомственной поликлинике), объясняли ее состояние якобы недавно перенесенным инсультом. Но историю болезни я не видела. Соседка Пельтек продолжала ежедневно ей делать какие-то уколы, которые, по ее словам, были назначены доктором. Покупала она лекарственные препараты сама, но за деньги, которые брала у меня и у моей сестры.

— У мамы на теле были пролежни, — продолжает Ирина. — При этом Елена Пельтек уверяла меня, моего сына и мою сестру, что замечательно ухаживала за мамой, что ее лечили и лечат, и что все необходимое для нее уже сделано. Когда моя сестра Лариса сказала, что хочет забрать мать в Одессу для лечения, Пельтек категорически возражала и, по сути, препятствовала ей в этом. В квартире мы не нашли ни одного маминого документа, включая правоустанавливающие на жилплощадь. Когда спросили об этом у соседки, она сказала, что паспорт нашей мамы у нее, и что она взяла его, чтобы получать у почтальона мамину пенсию и якобы для хранения. Мы попросили вернуть паспорт, но она заявила, что документ находится не в Арцизе, а в селе, откуда она родом. После того как сестра обратилась в правоохранительные органы, паспорт мамин она все-таки не сразу, но отдала.

Квартира за услуги

По словам Ирины Михайловны, её мать не могла сознательно подписать с Пельтек договор, по которому, Ольга Антоновна добровольно лишилась собственной недвижимости взамен на услуги соседки. Поэтому, когда в пылу какой-то «дискуссии» прозвучала информация от Елены Пельтек, о том, что она заключила с их матерью договор пожизненного содержания, дочь не поверила. Ведь мать ничего про это не говорила, и экземпляра договора, который при заключении сделки должны были вручить Богачек, в квартире не было, впрочем, как и других документов.

После смерти Ольги Антоновны, организацию и все расходы на похороны взяла на себя сестра Ирины — Лариса.

— Участие в похоронах Пельтек свелось к пластмассовому веночку, — утверждают сёстры. — Зато сразу после похорон она подошла к нам и заявила, что мамина квартира теперь принадлежит ей по договору пожизненного содержания. Тогда мы впервые увидели этот документ. В нём были и пункты обязательств Пельтек по уходу за мамой, и еще мама якобы обязала ее после своей смерти похоронить по православному ритуалу, ну и потом поставить надгробную плиту на могиле. Хоронили маму мы с сестрой. И никакого надгробия Пельтек не установила. И что удивительно: как могла мать обязать ее провести похороны по православному ритуалу, когда она была членом секты «Свидетелей Иеговы»?

У сестер возникли сомнения в том, что их мать добровольно и, осознавая все последствия сделки, сама подписала у нотариуса этот договор. Они также посчитали, что Елена Пельтек, даже в соответствии с этим, на их взгляд, сомнительным по своей подлинности документом, не выполнила перечисленных там обязательств. Среди прочих, мягко говоря, странных моментов в договоре пожизненного содержания местожительство Ольги Антоновны Богачек и местожительство Елены Георгиевны Пельтек полностью совпадают. Это адрес, по которому проживала Ольга Антоновна. Выходит, что Пельтек заранее зарегистрировалась на ее жилплощади? Или нотариус допустил ошибку, заполняя графу местожительства? Но в таком случае и весь договор мог быть некой «ошибкой»?

Финлепсин и полмешка таблеток

Сомнения в «добросовестном уходе» за матерью и ее надлежащим лечением вызвали также найденные в квартире всевозможные лекарственные препараты. По словам Ларисы, их было чуть ли не с полмешка. Среди различных таблеток обнаружили и финлепсин. Фармакологическое действие этого лекарства — анальгезирующее, антипсихотическое, противоэпилептическое. Одним из побочных эффектов, по свидетельству тех, кто принимал этот препарат, может стать нарушение сна или ночные кошмары, галлюцинации. Кто-то жалуется на заторможенность, невозможность сконцентрировать внимание. При передозировке могут наступать еще более серьезные последствия. Назначает этот препарат обычно врач-невропатолог. Как выяснилось позднее, в амбулаторной карте Ольги Антоновны Богачек была запись назначений от 30 августа 2010 года (то есть за год и три месяца до смерти). Среди прочих медикаментозных препаратов ей назначили и финлепсин.

— У нас возникло впечатление, что маму умышленно вводили в состояние прострации, чтобы она не могла здраво рассуждать и отстаивать свои права. Возможно, это произошло после того, как она узнала о существовании так называемого договора пожизненного содержания и что она, по сути, уже не является хозяйкой квартиры, в которой находилась. Возможно, это вызвало у нее реакцию протеста, и чтобы она не смогла нам рассказать обо всем, не смогла потребовать расторжения этого договора, ей и стали давать специфические препараты, превращая нормального трезвомыслящего человека в подавленного и абсолютно беспомощного, — делится своими предположениями Лариса.

В этой связи возникают и вопросы к медицинским работникам, пациенткой которых на разных этапах болезни была Ольга Антоновна. В первую очередь, к заведующей местной поликлиникой (на тот период времени) Ларисе Степановне Кваше, чья медицинская специализация — невропатолог. Но это отдельная тема.

Учитывая эти и прочие факты, сестры решили обратиться в суд с иском о признании договора пожизненного содержания, якобы подписанного их матерью с гражданкой Пельтек, ничтожным, то есть недействительным.

С этого момента начался долгий и изнурительный марафон Ларисы по судебным инстанциям не столько из-за квартиры, сколько ради торжества справедливости. Но сначала Арцизский суд отклонил ее гражданский иск, затем Апелляционный суд Одесской области оставил без удовлетворения ее апелляционную жалобу. Лариса обратилась с заявлением и в следственный отдел Арцизского ОП ГУ НП в Одесской области с просьбой начать досудебное расследование, считая, что в отношении ее матери была использована мошенническая схема с целью отобрать недвижимость.

Начиная с 7.10.2014 года и до 15.06.2017 года шло досудебное расследование. За три года сменилось три следователя, действовавших, а точнее бездействовавших по одному принципу: «Делаю, что мне скажут». Последним, кому передали дело, была старший следователь СО Арцизского ОП ГУНП в Одесской области Инна Капова.

В ходе следствия были проведены три почерковедческие экспертизы. Первая из них не смогла утвердительно ответить на главный вопрос: поставлена ли подпись на договоре пожизненного содержания самой Ольгой Антоновной или другим лицом? Но затем были проведены еще две экспертизы, давшие положительный ответ.

Однако, по утверждению Ларисы, несмотря на ее многочисленные ходатайства о том, чтобы эксперты исследовали не только подпись на договоре, но и подпись ее матери в реестре нотариальных действий частного нотариуса по Арцизскому районному нотариальному округу Одесской области (в то время) Виталия Кара, такие исследования проведены не были.

В июне 2016 года Лариса получила извещение от старшего следователя Инны Каповой о закрытии уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления. Она попыталась обжаловать решение в суде. Но и в этом случае судебные инстанции, включая апелляционные, не согласились с доводами ее адвоката. Обращения в прокуратуру также были безрезультатными. Тем не менее, дочь покойной Ольги Антоновны Богачек не теряет надежду добиться справедливости.

Закон бумеранга никто не отменял

А что же Елена Пельтек? Возможно, она каким-то образом пыталась поговорить с дочерьми Ольги Антоновны, оправдаться перед ними, потерявшими самого близкого человека на свете — маму?

«Считаю необходимым обратить внимание суда на процессуальные нарушения со стороны Скляр Л.В. В своем иске Скляр просит отменить мое право собственности на квартиру по адресу город Арциз, улица Дзержинского, дом 7, квартира 10, которая является моей частной собственностью, имеет стоимость и при этом не указывает цену иска, квалифицируя его как неимущественный».

Это цитата из возражения на иск, подписанного Еленой Пельтек. Судя по тексту, Елена Георгиевна оценивает ситуацию исключительно с материальной точки зрения, вероятно, не понимая, что есть и другая — нравственная и моральная.

Когда узнаешь о подобных случаях, возникает вопрос: «Неужели наше «цивилизованное», переходящее на высокие IT-технологии общество, возвращается к примитивным законам «джунглей»? К тем законам, по которым выживает сильнейший, а слабому места нет? Где обмануть старика или ребенка — это не подлость, а «умение жить», «ловить момент», «способность извлекать выгоду»?

Государственные организации и учреждения, которые должны бы стоять на защите справедливости, прав и законных интересов граждан и, в первую очередь, тех, кто в силу различных жизненных обстоятельств или своих физиологических и прочих особенностей не может за себя сам постоять, все чаще защищают как раз тех, кто сильнее и богаче. А иногда чиновники просто не хотят или не умеют слушать и слышать людей. Что касается медицины, сотрудников социальной сферы, тут, как говорится, сам Бог велел быть им наиболее гуманными, остро ощущающими чужую боль. Но почему-то в их среде появляется все большее количество людей без совести и каких-либо моральных принципов, но с ненасытной жаждой наживы, причем любыми способами. Их девиз — «деньги решают все». Но кроме юридической оценки любых действий, всегда существует и морально-нравственная. И даже если юридически человек оказывается в выигрыше, сумев обмануть или каким-то другим путем привлечь на свою сторону правосудие, чувство справедливости, которое, несомненно, еще есть у части нашего народа, обмануть не получится. Кроме того, действуют и высшие законы, в том числе, хорошо знакомый всем закон бумеранга — закон воздаяния за наши поступки. А его, как говорится, никто не отменял.