Давно ли вы были на Староконном рынке? Сходите. Не пожалеете. Он сегодня — истинный срез нашей с вами небогатой жизни. Интересно. Каждый найдёт для себя своё…

Кто вырос в Одессе, тот непременно хоть раз в жизни бывал здесь: или в детские годы, или со своими детьми, или с внуками.

Остались в памяти трогательные картины умиления кошечками, собачками, хомячками и кроликами. Только здесь можно было найти редкостную аквариумную рыбку и говорящего попугая. Здесь разыгрывались нешуточные сцены с участием наших детей, которые, обливаясь слезами, умоляли нас купить приглянувшуюся им живность. Это известное место, где сдавались самые неприступные крепости и открывались мамины и папины кошельки с деньгами для приобретения очень милого котёнка или щенка, а может, того и другого в придачу с черепашкой или морской свинкой. А ещё мы с детьми всегда искали здесь обезьянок. К счастью, не находили…

Здесь всегда можно было купить недостающую, но очень нужную деталь для строительства или ремонта. В рядах базарчика можно было встретить бабушек, продававших не совсем новые вещи. Всё это осталось и сегодня. Только в других масштабах и с горьким привкусом печали.

Современный Староконный рынок не заканчивается территорией недавно благоустроенного предприятия торговли. Это уже что-то более глобальное, захватывающее все близлежащие улицы и переулки, расширяющееся в границах.

Главная причина расползания необорудованных площадей торговли — беднеющее в геометрической прогрессии население нашего города.

Занавешенные и заполненные всевозможными старыми вещами улицы вокруг рынка напоминают город после страшной изнурительной войны, когда одесситы меняли вещи на хлебные карточки. Слава Богу, карточек ещё нет, но людям, особенно пожилым, убийственно не хватает средств для выживания.

Чего тут только нет! Здесь переплелись наше прошлое и настоящее. Здесь наши трудные и счастливые судьбы, здесь всё продаётся, но очень плохо покупается…

— Мужчина, мужчина, — обращается продавец «навеселе» к прохожему, — идите сюда, что вы только смотрите и ничего не говорите. Скажите, что вам нужно, и я вам всё найду!

— А що це за годинники у вас? — интересуются молодые девчата у пожилого продавца-одессита.

— Здесь представлены марки механических часов ещё советского производства. Вот — «Луч», «Командирские», «Победа». Хорошие, надёжные. Берите.

— Ні, нам не треба, — смеются девушки.

— А какие вы ищете?

— Ми шукаємо сучасні, з трезубом. Такі у вас є?

— Дорогие мои, долго будете искать — українських у мене немає!

Иду дальше. Конца и края нет вещевому и человеческому разнообразию. Дня не хватит это всё обойти.

— Ты что-то продала? — спрашивает соседку по торговому ряду женщина-продавец лет шестидесяти.

— Слава Богу, да — дублёнку. Я её, наверное, раз тридцать таскала сюда, тяжёлая зараза.

— А я свою снова поволоку назад. Не продаётся никак!

— Не расстраивайся. Вот морозы ударят, газ не дадут — с руками и ногами вырвут!

Есть здесь дорогие сердцу вещи, которые уже никогда не повторятся. Канули в Лету империи, государства, а с ними и уклады жизни людей. На импровизированных прилавках мирно уживаются столовое серебро, фаянсовые кузнецовские сервизы и точёные вазы конца XIX — начала XX веков, современная бижутерия и хрусталь, куда же без него. Водный портативный пылесос и электрический обогреватель второй половины ХХ века, сифон для газированной воды из 60-х. Изящное настенное бра и медные тазы для варки варенья вперемешку со старой изношенной обувью, сумками, куртками, брюками, книгами, шоколадом «Алёнка» и военной амуницией 70—80-х годов ХХ века.

В изобилии значки и медали разных эпох. В этот раз муж купил значок теплохода «Башкирия». На нём он работал, ходил в Антарктиду, в

25-ю и 26-ю Антарктические экспедиции. Эта память о ЧМП стоит сегодня всего 10 гривен!

Все эти вещи не рассортированы по столетиям. Они лежат во временной плоскости все вместе. Им абсолютно всё равно, как относились их прежние хозяева друг к другу. Были ли они друзьями или недругами, разделяли ли политические взгляды, жизненные принципы и устои. Кто они были — белые, красные, зелёные, левые, правые, эсеры, зависимые или независимые?

На барахолке времени все примирились. Как на кладбище. Сегодня они выполняют важную миссию: не будучи подверженными политической конъюнктуре, рассказывают правдиво каждая о своём времени. Ходи и изучай!

В третьем часу дня, как по невидимому сигналу, базар активно пришёл в движение. Продавцы потихоньку стали сворачивать торговлю, собирая разложенные на застеленном асфальте и развешенные на верёвках непроданные вещи. Растормошили нагромождённые тряпки, и оттуда, как с небес, из обшлага парадного кителя, выпало старое фото.

Что заставляет людей вместе с тряпичным мотлохом, предметами обихода выставлять на продажу чьи-то личные фотографии давно минувших дней? С них укоризненно смотрят на нас, их потомков, царские офицеры Первой мировой, солдаты и генералы Великой Отечественной, а с виньеток одесских вузов — студенческая молодость разных лет.

«Дорогой сестрёнке Ниночке от брата Николаши и его друга Бориса. Перед наступлением. Ноябрь 1942». Чья-то незнакомая рука вывела размашистым почерком на обороте фото. Потёртая от давности лет, но ещё разборчивая надпись задокументировала трагизм судеб. Нам улыбаются два крепких молодых лейтенанта. Кто знает, как сложилась их доля: остались ли живы они? А может, это фото — последнее мгновение их жизни. Какими же неведомыми путями сокровенная их история очутилась здесь, на барахолке? Не в семейном альбоме, который с любовью и придыханием должны рассматривать их дети и внуки. Не в музеях и архивах, где должны с гордостью рассказывать и бережно хранить память о наших предках, а здесь, среди бездушных вещей, где всё равно, что продавать и покупать.

10 апреля 2021 года закончила свой жизненный путь Лидия Ильинична Лукьяненко-Щиплецова. Последний потомок известной в Одессе семьи. Она дочь потомственного моряка, прослужившего на судах ЧМП около 50 лет, капитана теплохода «Украина» с 16-летним стажем, орденоносца, ветерана-фронтовика Великой Отечественной войны, избранного в 1966 году почётным членом профсоюза моряков Великобритании, — Ильи Яковлевича Лукьяненко.

После смерти отца Лидия Ильинична передала по описи все его ордена и медали, китель и капитанскую фуражку на вечное хранение в музей Морского флота СССР. Думала: надёжно. Вечное оказалось совсем недолгим. Пришла перестройка, случился пожар в музее. Погиб единственный внук И. Лукьяненко, сын и наследник Лидии Ильиничны. Потом была болезнь…

И всё остаётся людям!

А что же мы — люди?! Разве нам сегодняшним, обременённым меркантильными житейскими проблемами, нужны старые архивы, фотографии других людей? Всё в мусор! А они ведь бесценны для нас завтрашних, для будущих наших поколений.

Лидия Ильинична берегла все годы самое дорогое, что осталось у неё от отца и матери, — вырезки из газет, журналов, статьи о капитане Лукьяненко и, конечно, семейный альбом, где страницы, как годы судьбы их семьи. Она хранила ставшие уже уникальными снимки теплохода «Украина» в портах Сочи и Ялта в 1954 году, фото отца на капитанском мостике летом 1956 года. «Хорошая девочка Лида» с подружками на судне в гостях у папы-капитана. Первомайский парад, где капитан Лукьяненко возглавляет колонну моряков ЧМП. Моряки-сослуживцы, фронтовые друзья Ильи Яковлевича смотрят на нас с этих фотографий, как те ребята, лейтенанты, оказавшиеся на развалах тряпья.

Сколько таких, никому не нужных альбомов, наград, документов выбрасывается после смерти их хозяев. Своей ненавистнической политикой ко всему советскому прошлому мы уничтожаем интерес и уважение к человеку того времени. Будь мы умнее, мы бы поняли, что точно так же подчищалась история Украины. А мы так и не сделали работу над ошибками.

Власть и политики нашего государства не заинтересованы в принятии последовательной программы преемственности поколений и традиций, что могло бы стать нашей национальной идеей.

Да что говорить, если мы отдаём на поругание нашим вершителям судеб огромные пласты эпох. Они просто выбрасываются на свалку истории и ретушируются в людской памяти. Если мы не хотим закончиться как человеческая нация, не только как украинская, и не стать Иванами, не помнящими родства своего, каждый должен начать с себя, со своей семьи. Начать хотя бы задумываться и говорить со своими потомками о ценностях семейных реликвий, своих корнях.