Жлобство это не простое народное понятие, а целая философская категория... Еще людей не было на свете, а жлобство уже было.

Говорят первый жлоб — это Великий Ангел, который стоял у Бога с правой стороны и мучился одним вопросом: «Почему я Богу не начальник»? То есть проявил несогласие с нормами природы. Этого хватило, чтобы ангел превратился в сатану и стал начальником вселенского жлобства.

Так возникает мир, которого Бог не создавал...

Когда люди не были жлобами — они жили в Райском Саду, ели натуральный продукт, не знали квартирных проблем, не бегали на работу, не боялись голода, войны, СПИДа и полиции. При этом не умели страдать и не могли умереть. О такой благодати теперь мечтает каждый жлоб — но получить не может... Потому что любая благодать имеет природные границы, а жлобство границ не признает.

Адам с Евой имели все мыслимые радости и возможности, кроме одной мелочи — нельзя было жрать с опасного дерева то ли яблоко, то ли грушу. Но запретная груша победила и с тех пор весь род людской борется за утраченный уровень жизни.

Жлобство размножилось, расползлось и растеклось. Оно пропитало воздух и землю, проникло в каждую клетку человеческого естества. Даже невинные младенцы, которых Бог принимает в Рай без покаяния, ведут себя как законченные жлобы.

Гордость, гнев, печаль, уныние, тщеславие, лукавство, зависть, лицемерие, дерзость, леность, обжорство и прочие свойства жлобства проявляются в раннем возрасте, как врожденный навык. Другими словами — люди жлобами не становятся, они жлобами рождаются.

Чтобы разобраться в чем тут дело — нужно представить обычного гражданина в темном лесу или на кладбище ночью. Если этому гражданину внезапно гавкнуть на ухо — он может наложить в штаны или будет заикаться. Даже самый храбрый дрогнет если гавкнуть под руку. И это совершенно естественно — обычная реакция тела на возможную угрозу. Она заложена в нашу стратегию выживания.

Но если бы в темном райском саду, кто-то гавкнул на ухо бессмертному Адаму — он не смог бы реагировать. Для его тела сигнал угрозы ничего не значил. Оно не имело стратегии выживания. Бессмертие Адама включало в себя абсолютную безопасность. Никто и ничто не могло ему угрожать. Он был абсолютным владыкой всех земных тварей — все чувствовал, все понимал и всем владел. В его адрес не то, что гавкнуть — пискнуть было некому.

Единственной угрозой для жизни Адама была его свободная воля — он сам имел право решать «быть ему или не быть»?

Не зря этим вопросом Шекспир мучил своих героев. Но для Адама это был не вопрос. Он точно знал, что никакая груша не заменит ему бытия. Поэтому лукавый соблазнять Адама не решился. Он тихо подобрался к его жене — слабой, чувственной особе. И начал внушать, что употребление всякой дряни здоровью не вредит. Реклама на женщину влияет фатально... И Ева соблазнилась.

О том, что ее обманули, она поняла сразу. Но было уже поздно.

Когда Адам увидел свою жену он, скорее всего, впервые испугался... Перед ним стоял живой труп.

Бессмертная любовь, с которой Адам собирался разделить вечность — превратилась в голую умирающую самку с жуткими признаками разложения.

В бессмертных глазах Адама любой ограниченный срок жизни мог показаться всего лишь мучительной агонией стремительно гниющей плоти.

Как только Ева потеряла покровы бессмертия, ее тело в принципе перестало жить, а начало выживать и подчиняться законам выживания. Потому что смертное чувствует угрозу от всего, дрожит в ужасе и пытается спасать то, что спасти невозможно.

Разум несчастного Адама помрачился. Он забыл о Боге и не стал молить его о спасении. Охваченный неведомой тоской от созерцания смерти родного существа, первый мужчина решил умереть за единственную женщину. Ну, прямо, как Ромео и Джульетта!

Бессмысленно судить влюбленных осудивших себя на смерть... Любовь — это всегда насмерть!

Господь уже не мог помочь несчастным... Не потому что не хотел, а потому что они не хотели. Их природа изменилась. Они оба стали подчиняться стратегии выживания. Адам обвинял жену и Бога, а Ева обвиняла лукавого. И просить прощения никто не собирался.

Богу ничего не оставалось делать, как только рассказывать умирающим людям о страшных перспективах.

Говорят, Адам обладал совершенным голосом но ни разу не пел, а только плакал — девятьсот лет сплошных рыданий, и его можно понять... Он помнил блаженство бессмертия и ему было с чем сравнивать. Детям Адама уже было легче — они не знали, что потеряли и, наверно, могли распевать веселые песни, принимая свою долгую скорбную агонию за истинную жизнь.

Нам часто кажется, что праведные люди живут недолго, а конченые сволочи, доживают до глубокой старости. Это, конечно, иллюзия. И те, и другие могут жить по-разному. Но почему-то первый человек рожденный Евой сделался убийцей и прожил много столетий. А его праведный брат Авель погиб раньше всех и не оставил даже потомства.

Когда Бог прогнал братоубийцу Каина в дикие места — тот совсем не огорчился... Пока убитый горем Адам рыдал о потерянной благодати — Каин с домочадцами построил город, завел ремесла и начал гонку вооружений. Другими словами, он воздвиг первую цивилизацию желая достичь комфорта и благополучия за пределами утраченного рая.

Тем временем вместо убитого Авеля Ева родила праведного Сифа, который молился Богу и просил благодати...

Так они по жизни разошлись, благодать с благополучием.

Одни пахали, другие гуляли. Одни молились, другие бесились. Между праведным и грешным началась холодная война. Есть такая битва, где не режут, не жгут и не стреляют, а душат противника в нежных объятьях...

Одетые по моде городские девочки закружили головы благочестивым сельским ухажерам. И в город убийцы Каина потянулись наивные женихи — потомки праведного Сифа, которых называли Сынами Божьими.

Женитьба — дело молодое. Заповедь плодиться и размножаться еще никто не отменял. Греха здесь вроде нет, но городская красавица в село не поедет... Кому охота бросать водопровод, хлеб и зрелища. Спорить не о чем — смешно ходить в штыки на «золотые унитазы».

Увяз коготок, и пропала птичка...

Так праведное смешалось с грешным и доброе от злого уже не отличалось.

На свет появилась особая порода людей. Остатки былого бессмертия отразились в долголетии первых поколений. Подобно Адаму они могли жить по девять столетий. Женщины могли рожать так много и так долго, что прямо на глазах Адама земля наполнилась народом.

Мистические способности этих людей были так велики, что современному человеку даже помыслить нереально. Чего уже больше?.. Но развитие технологий, долголетие черепахи, здоровье быка, собачий нюх и волшебные практики не спасли могучее племя. Потому что природа существует в нормах, а жлобство любит беспредел.

Каждый жил, как старуха в сказке о золотой рыбке. Сначала хотелось новое корыто, затем новый дом, потом дворянство, затем боярство, потом царство, ну а затем, чтобы и рыбка сбегала за пивом...

Тотальное пренебрежение Божьим Духом поставило точку в развитии первых людей. Познание добра и зла завершилось торжеством сплошного зла.

Ситуация была настолько безнадежной, что Богу пришлось очищать землю всемирным потопом.

Цивилизация наглых чародеев ушла под воду.

Хорошая кардиограмма, здоровая печень и солидные запасы продовольствия не смогли заменить бессмертия сытым и гордым титанам. Невзирая на возраст все погибли почти одновременно. А праведный Ной с домочадцами отсиделся в Ковчеге и прожил еще триста лет. Наверное, он знал, что в изобилии можно утонуть...

Хотя из трех сыновей Ноя только Хам оказался «хамом», этого хватило для расползания жлобства по чисто вымытой земной поверхности. Правда, после Великого потопа жлобская природа начала мельчать. С каждым новым поколением срок человеческой жизни сокращался. Некогда могучие злодеи превращались в мелких пакостников с плохим здоровьем и слабым

чутьем. О былых возможностях и способностях людей остались только воспоминания в мифах и легендах о «богах» и «героях», с которых началась история.

Наблюдая очевидные перемены, людей продолжал мучить вопрос: что делать с приобретенной смертью?

Если раньше долгая жизнь и мистические способности хоть как-то могли убаюкивать страх перед неизбежным... То теперь даже самый смелый боялся страданий, болезней, голода и последнего вздоха. Слишком велика была разница между природой человеческого духа и свойствами гниющего брюха. Стратегия выживания ломала доводы разума.

В ужасе люди готовы были молиться на весеннюю грозу и домашний веник. Но смерть была неумолима и «боги» подземного мира принимали своих пациентов.

С умершим телом поступали по-разному: его прятали в пещерах и пирамидах, украшали разным барахлом, зарывали в землю, жгли на кострах, бросали в море, сушили, солили, заливали смолой, жрали в одиночку и коллективно, скармливали птицам и собакам, варили, морозили, развевали по ветру... Только с душой не знали что делать и терялись в догадках о своей посмертной судьбе.

Люди не могли придумать ничего нового и решили повторять стратегию допотопных поколений — самостоятельно создавать утерянный рай на земле.

Сразу начались эксперименты. И вскоре стало ясно, что для «райской жизни» одного человека надо создавать целую империю пахарей, способных спину гнуть с утра до вечера. Вождям, царям и фараонам виделась изначальная слава Адама... Они объявляли себя богоравными повелителями всего живого, источником блаженства и вершиной совершенства. Им не надо было добывать хлеб «в поте лица», испытывать холод, голод, зной и жажду. И даже ногами можно было не ходить. Носилки выручали. Комфорт, богатство, роскошь, наслаждение позволяли жить в иллюзиях победы над поврежденной человеческой природой и утраченным райским садом.

Но даже самый маленький искусственный рай требовал таких огромных ресурсов, что царство шло на царство и «богоравные» красавцы бились за тряпки, как бабы на базаре.

Постоянная давка за райское местечко создавала неприглядную картину. Дворцовым переворотом, ядом и кинжалом легко ставили под сомнение право на божественную жизнь отдельно взятых граждан. В самом деле, пока простые смертные умирали на полях, кто-то позволял себе умирать от язвы желудка и уносил в могилу золотые тапочки.

Древние греки первыми задумались на эту тему и начали новую серию экспериментов.

Спартанцы предложили все честно поделить поровну и стали первыми коммунистами. Жители Афин решили поделить поровну не все и стали первыми либералами.

Греческий «рай» был настолько скудным, что воевать приходилось едва ли не за каждый пучок соломы. Демократия мало что изменила: если раньше царь шел на царя, то теперь коллектив шел на коллектив. Чтобы легче было делить ресурс, большинство населения людьми не считалось. Одним выдавали рабский ошейник, а другим не давали «паспорта».

Однако достижения все же были — греки серьезно изучали жлобскую природу и видели в ней причины своих несчастий. Они осуждали расточительство, роскошь, праздность, жадность, обжорство, пьянство, стремление возвыситься. В одном законе они разрешили носить богатые одежды только людям испорченным, а людям порядочным — запрещали.

Культ красивого тела напоминал, что надо выделяться не тряпками, а умом и здоровьем.

Спартанцы были уверены, что бизнесом способны заниматься законченные жлобы и отводили эту роль людям низшего сорта. И как настоящие коммунисты они ставили на первое место защиту родины, воспитание детей и коллективные беседы на кухне. Чтобы не заразиться жлобским духом они опустили «железный занавес» и за границу ходили только воевать.

Афинские либералы не понимали спартанских крайностей. Они уважали бизнес, любили таскаться по судам, занимались демагогией, сильно продвинулись в технологиях и развитии флота, стремились навязать свой образ жизни всем окружающим. При этом не стеснялись присваивать ресурсы союзников для подъема своего уровня жизни.

Однажды греческие либералы и коммунисты разругались. Поделили между собой сферы влияния и строго следили за равновесием сил. Но все же они не сумели преодолеть политический кризис вокруг маленького острова и развязали войну.

В долгой, жестокой схватке коммунисты победили, но жлобство было сильнее. Спартанцы не знали, что делать с огромным трофеем. Золото и барахло, нажитое либералами, противоречило их коммунистической морали. Государство, презиравшее деньги, наживу и проявление всякой алчности, оцепенело перед золотыми грудами. Пока старейшины судили да рядили над этой проблемой, ответственный за охрану спартанец нагреб себе из трофейного мешка. И Спарта содрогнулась. Кто мог подумать, что в сердце самого доблестного, идеального героя жил обыкновенный жалкий жлоб, ворюга и предатель! Столетия, потраченные на коллективное лечение от жлобства, себя не оправдали. Спартанцы стали разлагаться. И вскоре сотня семей присвоила все ресурсы родины. А гордые могучие воины пошли наниматься в частную охрану.

Греческие коммунисты и либералы еще не раз пытались вернуть былые порядки. Но внешний и внутренний враг прекратил эксперименты мудрецов Эллады.

Снова царство двинулось на царство в новой битве за «райские сады». Дрались долго. Пока всех не успокоили римские прагматики — своей версией земного рая.

Римляне иллюзий не питали, они были уверенны, что все люди — неисправимые жлобы, которым по жизни нужны только баня, цирк и чистый туалет. Они сделали ставку на силу солдат, рабов и технологий. Банями, цирками и чистыми туалетами они покрыли все пространство необъятной империи. Невиданная роскошь, кормежка тунеядцев, разгул извращений подняли Рим на триумфальную высоту варварских народных обожаний. Желающих посидеть в римском туалете было так много, что Великий город разобрали буквально по кирпичику. А кто хотел в бане погреться, не успел даже руки помыть — водопровод сломался.

Но люди не сидели сложа руки. Чтобы спасти «райский сад» китайского императора пришлось построить стенку на половину континента. И даже краснокожие «астрономы» Южной Америки догадались, что для процветания «кукурузного рая» надо сердце вырезать всем, кто под руку попался.

В Европе еще долго не могли понять взаимосвязь водопровода с чистым туалетом. В поисках утраченного рая лучшие умы рылись в старых манускриптах. Опыт греческих мудрецов заразил пылких мечтателей — снова вспомнили спартанцев и появились новые утопии волшебных райских садов. А за ними призраки коммунизма...

В этот раз все было грандиозней. Теперь за право строить правильный рай миллионы шли на миллионы. Коммунисты и либералы воздвигли новые империи, разделили сферы влияния и начали строго следить за равенством сил. Когда напряжение достигло предела — им удалось преодолеть политический кризис вокруг маленького острова и спасти себя от войны.

Чтобы не заразиться жлобским духом, коммунисты опустили железный занавес и полетели в космос. Но жлобство было сильнее...

С высокой космической орбиты наивные романтики увидели груды разнообразного барахла, в котором копошились либералы. Очарованные невиданным зрелищем, они бросились вниз и уже не могли подняться. Расталкивая всех локтями, кучка самых проворных активистов присвоила ресурсы падшей родины, а гордые офицеры непобедимых дивизий пошли наниматься в частную охрану.

Миром стали править римские наследники, которые хорошо помнили, что настоящий рай — это баня, цирк и унитаз... Они сделали ставку на силу солдат, дешевых рабов и технологий. Для настоящего райского изобилия придумали мясо из травы, молоко из воды и волшебное лекарство из детских трупов. И даже появилась надежда найти рецепт бессмертия... Чтобы вечные красавицы могли бесконечно долго примерять новые лифчики на свою резиновую грудь.

Радость потребительского рая распалила жажду варварских народов. Толпы черных, желтых, красных, белых, смуглых и лиловых потянулись в новый Вавилон... Понимая, что на всех ресурса не хватает, пришлось закрывать границы и не давать пришельцам паспорта.

Совершенно ясно, что история борьбы за райскую булочку не может блеснуть разнообразием. И как долго все это может повторяться, известно только Богу. Потому что Бог не сидел сложа руки. У него был собственный план возвращения в рай несчастных потомков Адама.

Чтобы вернуть людям бессмертие он решил создать новый закон природы, согласно которому из мира падшего и временного можно перейти в мир благой и вечный, где времени вовсе не существует. Где не будет тоски, уныния и страданий, где не придет налоговый инспектор и не повысят цены на бензин.

Конечно, Богу все подвластно. Только была в его плане одна сложность. На этот счет в духовных семинариях практикуется известная шутка. Стоит зеленому первокурснику переступить порог... как старые студенты задают ему вопрос: «Если Бог всемогущий, может ли он создать камень, который он сам же не сможет поднять»? Когда первокурсник разводит руками, его щелкают по носу и говорят — «Этот камень — сердце человека!»

В самом деле, это территория свободы, куда Бог не может вторгаться. А значит, в рай насильно не затянешь. Кому охота думать о бессмертии в хоромах из пивных бутылок?

Но Бог проявил Божественное терпение. После первой «селекции» с помощью Всемирного Потопа, качество людей заметно улучшилось. Один хам на три праведника — это уже кое-что...

Из праведной ветки Сима Бог выбрал самого достойного и произвел от него народ способный хоть как-то прислушиваться к Божественному голосу. Своим избранникам он объяснил, что надо есть, что пить, что такое «хорошо», что такое «плохо», как жить, чего бояться и на что надеяться.

Бог понуждал свой народ соблюдать закон, перемещал его с места на место, увлекал в пустыни, карал непокорных, очищал от скверны и лелеял самую праведную нить до тех пор, пока не появилась та, которую он ждал... Это была девушка, душа которой была столь чистой, а тело настолько непорочным, что имела способность вместить в себя целого Бога.

Испросив разрешения у девицы, Бог воплотился через нее в мир падшей природы. Достигнув совершенных лет, он открылся людям и начал объяснять причину и цель своего воплощения. Народ испугался не на шутку... За распространение бесплатных путевок в рай — Бога решили убить. Но случилось непредвиденное — смерть не сумела поглотить причину вечного бытия. Бог был низвергнут обратно, и предъявил свое воскресшее тело. Так возник новый закон природы, согласно которому из мира временного можно перейти в жизнь вечную.

Вроде все понятно... В проекте Бога есть место для всех жлобов. Но в проектах жлобов не бывает места для Бога. Потому что гражданам хочется не просто бессмертия, а бесконечной жлобской жизни. Где всегда будет что-то слишком жирное на чем-то страшно золотом...

Кому нужен Бог, если Он предлагает вечное бытие в качестве праведника — где все есть и ничего не продается?