“Подайте жертвам перестройки”, “Подайте депутату госдумы”, – уговаривали в кино великие артисты. Это было смешно и весело. Но жертв перестройки уже не видно, а депутаты давно не побираются. Зато мы имеем иных “артистов”.

Своеобразные подмостки одной из них – тротуар перед Херсонским главпочтамтом. Сценические атрибуты – собачка, лежащая рядом, иконка, платок, закрывающий лицо. Женщина бьет поклоны уже который год.

Несколько лет назад она появилась в Фонде милосердия и здоровья. Мы пытались примирить 42-летнюю женщину с родителями. Ее дом в селе недалеко от Голой Пристани пустовал, но она предпочла чердаки и подвалы. Мира с родителями не получилось. Остались чердаки, подвалы, где женщина обреталась с сыном. Подростку неведомы были ни школа, ни врачи, хотя он и болел. Какую судьбу готовила мама мальчику, неизвестно, но мы встречали его рядом с матерью: видимо, осваивал ее профессию.

По старой журналистской привычке интересуюсь у другой нищенки, очень старой женщины: что ей не сидится дома, неужели у нее нет пенсии, из-за чего ей приходится стоять на сквозняке в дверях той же главпочты и просить- выпрашивать? Ответ неожиданный: “Надо внуку помочь, он в Запорожье живет”. Продавщица, торгующая пирожками у главпочтамта, объясняет, что жалеть женщину не надо. К месту “работы” ее утром привозят на автомобиле, а вечером тоже забирают. Доход попрошаек больше, чем у работающих. Прохожие не жалеют гривню-другую. Очень хочется задать еще один вопрос: кто же делает бизнес на 90-летней, уже почти слепой женщине? Кто эти жестокие люди, заставляющие протягивать руку в пользу несуществующего внука?

Часто на улицах около Центрального рынка видим мужчину с маленьким ребенком на руках и с табличкой о помощи. Кого интересует, откуда ребенок, где его мать? Ребенок всегда почему-то спит, от вопросов мужчина уходит. Но ведь каждому ясно, что малышу не нужны бесконечные прогулки по улицам на руках отца или какого-то другого дяди. Ребенку при отсутствии матери нужны уход, нормальные условия жизни, забота и любовь. Да и почему он все время спит? Может, ребенок чужой и его поят снотворным, чтобы не бунтовал против чужого дядьки, держащего его на руках и выпрашивающего подаяние? Так это или нет, но ребенка сделали приманкой для добычи денег. А, может, и для целой сети мнимых нищих, пользующихся самыми разными методами – от показного увечья до демонстрации малолетних сироток. Сочувствие, жалость, желание помочь просящему вызывает инвалид, беспомощность которого видна. Но как отнестись к тому, что к тебе пристанет здоровила и попросит денег на хлеб, хотя явно видно, что не о куске хлеба идет речь? Вот и изобретают они свой “атрибут жалости”.

Как появились у нас “новые русские” или “новые украинцы”, так есть уже в городе “новые нищие”. Одного из них можно видеть в подземных переходах. Его биография нам хорошо известна. В Фонде милосердия и здоровья он бывал не раз, и даже недавно прислал письмо. Это не заявление, не жалоба, и даже не просьба. Мужчина описывает, как он болен, как голоден и как необходимы ему всяческие льготы. Пока еще ни одна льгота, предоставляемая одинокому пенсионеру, его не обошла: есть квартира, пенсия свыше 1000 грн., 50% оплата за коммунальные услуги, действительно бесплатные медицинские услуги (три операции на желудке), бесплатные лекарства и всевозможные виды помощи. Но при этом Иван Иванович принципиально не платит за коммунальные услуги в течение 10 лет, несмотря на решение суда. Пенсия далеко не минимальная, а выпрошенные на улицах подаяния тратятся на посещение баров. За рюмкой водки и бутылкой пива с дорогой закуской, с сигаретой по 12 грн. за пачку, пенсионер обдумывает очередное обращение во все инстанции о собственном бедственном положении, с требованием помощи.

И в то же время отчаянными мольбами часто переполнены газеты и телевизионные программы. Родители теряют разум в поисках денег на лечение своих детей, действительно нуждающихся во внимании медиков. Но собранных денег не всегда хватает, да и помощь оказывается не всегда своевременной. Был случай, когда женщина из Каланчака вынуждена была забрать своего сына из детской больницы, потеряв надежду раздобыть деньги для его лечения. Не забываются слова моей знакомой, которая говорила, что ей легче умереть, чем протянуть руку за подаянием. Великая труженица и гордая женщина в свои 80 лет привозила со своей дачи персики и угощала ими соседей. Но сама никогда и ничего не просила.

Да, ситуация и люди бывают разные. И нам нужно более разборчиво смотреть на руку, протянутую к чужому кошельку: вдруг, подав тут, потом, на настоящую помощь, вы уже не сможете “наскрести”?

Можно, конечно, вообще “примерить на себя” американскую официальную позицию: там считается, что милостыня развращает общество, культивирует целые слои иждивенцев и лентяев. Но, в то же время, не стоит забывать и извечных христианских истин: то, куда нищий потратит подаяние – это его отношения с Богом, а вот откликнешься ты на чужую просьбу, или нет – это уже твой разговор со Всевышним, личный…