Военного пути решения конфликта на Донбассе нет. Так говорят сегодня все. И западные лидеры, и Президент Украины, и Президент России. Пока что все попытки решить проблему дипломатическим путем терпят неудачу. И причина здесь не только в позиции Москвы или боевиков «народных» республик.
Вопрос состоит в другом – каковы гарантии достигнутых соглашений, если они, конечно, будут достигнуты. Пример Минских соглашений, которые не выполнялись с самого начала, показателен.
«Украинский кризис» стал одновременно и кризисом прежней системы международных соглашений и гарантий безопасности. И первой жертвой его пал Будапештский меморандум от 5 декабря 1994 года «О гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нерапространении ядерного оружия», подписанный первоначально Россией, США и Великобританией, а затем Францией и Китаем. Дело в том, что красивый по форме документ, предусматривающий гарантии независимости и суверенитета Украины в обмен на ядерное разоружение, не содержал в себе каких-либо четких механизмов реализации данных гарантий. Исключением можно считать пункт 4 Меморандума, говорящий о том, что страны ядерной пятерки «подтверждают их обязательства требовать немедленных действий со стороны Совета Безопасности Организации Объединенных Наций с целью предоставления помощи Украине как государству-участнику Договора о нераспространении ядерного оружия, которое не владеет ядерным оружием, в случае если она станет актом агрессии или объектом угрозы агрессией с использованием ядерного оружия».
Но против Украины никто сегодня не применяет ядерного оружия и не угрожает его применением. Все остальные обязательства, включая обязательство воздерживаться от угрозы силой или ее применения против территориальной целостности и политической независимости Украины, не подкреплены реальным механизмом их воплощения.
При этом, напомню, что ядерное разоружение Украины было и остается первым и единственным прецедентом в мировой практике.
Хочу напомнить, что попытка наполнить Меморандум конкретным содержанием предпринималась. В июле 2010 года 345 депутатов проголосовали за внесенное мной постановление ВР об обращении Верховной Рады «Безъядерному статусу Украины — реальные гарантии», в котором депутаты обратились к законодательным органам США, Великобритании, Франции, России и Китая с призывом по заключению государствами-гарантами нового международно-правового документа с Украиной. Такие соглашения должны были бы стать логичным развитием Будапештского меморандума от 5 декабря 1994 года «О гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия».
Через год после принятия этого заявления Верховной Радой, в июле 2011 года, я направил депутатский запрос Кабинету министров Украины относительно разработки новой идеологии в соответствии с постановлением Верховной Рады «О заявлении Верховной Рады о предоставлении Украине реальных гарантий безопасности». Из полученного ответа правительства, стало ясно, что (цитирую) «государства «ядерной пятерки» на данном этапе сдержанно относятся к перспективам предоставления Украине юридически обязующих гарантий безопасности на двустороннем уровне в связи с отсутствием соответствующей национальной практики и существующими законодательными ограничениями». Украинская позиция нашла какое-то понимание только со стороны США и Китая, да и то, в основном, декларативного характера.
Что касается позиции России, то, как гласил ответ Кабинета Министров Украины, «Российская Сторона неоднократно отмечала, что рассматривает Будапештский меморандум как инструмент и не считает целесообразным подписывать с Украиной отдельный международно-правовой документ. Это обусловливается, прежде всего, нежеланием создавать прецедент, когда Российская Федерация будет вынуждена давать аналогичные гарантии безопасности другим государствам (Беларуси и Казахстану), которые также сделали важный вклад в дело ядерного разоружения».
Франция и Великобритания практически отмолчались (напомню, что именно Франция сейчас является участницей «нормандского формата» и от ее позиции, в том числе, зависит решение «украинского кризиса»). Более того, государства ядерной «пятерки» сочли наиболее приемлемым вариантом юридических гарантий безопасности разработанный и подписанный в рамках ООН международно-правовой документ, который зафиксировал бы обязательства ядерных государств удерживаться от использования или угрозы использования ядерного оружия против всех неядерных государств, включая Украину. Иными словами, заменить одни декларации другими, без конкретного механизма.
Заметим, что это был 2011 год — пожалуй, один из немногих спокойных в политическом плане годов в новейшей истории Украины, год без выборов, без внутриполитических потрясений и внешнеполитических проблем.
Шанс был упущен, и не только по вине Украины. Но сейчас именно Будапештский меморандум может стать той отправной точкой для выработки новых механизмов гарантий Украине. Каждый из его пунктов должен быть наполнен конкретным содержанием. И решение о новых гарантиях должно быть принято всеми без исключения странами, подписавшими Будапештский меморандум, и, в первую очередь, Китаем, который сегодня играет гораздо более серьезную роль в мировой политике, чем 20 лет тому назад. Возможно, этот процесс займет не один год, но начинать его надо сейчас. Необходимо заново выстраивать систему международной безопасности.
Наряду с международными гарантиями должны быть созданы и внутриполитические гарантии. И потеря Крыма, и война на Донбассе – следствие проводившейся на протяжении последних десятилетий политики централизации и игнорирования интересов регионов. Чем громче говорили о «новой региональной политике» и «сильных регионах», тем жестче становилась властная вертикаль, тем больше решений (в первую очередь, кадровых) принималось без учета местных условий и позиции местных элит. Чем, например, запомнились для Крыма последние годы? Засильем выходцев из Макеевки, которые в глазах крымчан и олицетворяли центральную власть.
Сегодня можно спорить о том, какая степень самостоятельности нужна регионам и территориальным громадам, но то, что децентрализация необходима, очевидно. Хочу обратить ваше внимание на то, что децентрализация и федерализация, как говорят в Одессе, — две большие разницы!
Сергей Гриневецкий
