А я хочу рассказать о дворах, которые располагались когда-то на окраине Одессы — Ближних и Дальних Мельницах, Слободке, Курсаках, Чубаевке, находящихся в так называемом «частном секторе».У нас не было общего двора, поэтому мы собирались поочередно в разных дворах. Одним из любимых занятий было «лазить» по сараям и чердакам. Благо на многих из них не было замков, да и наша дощатая уличная калитка закрывалась только на защелку, от чужих собак. И вообще о мерах безопасности тогда мало думали.

В центре Ближних Мельниц, на окнах домов, которые по прихоти тогдашних архитекторов выходили прямо на улицу, не было решеток. Правда, многие жильцы ставили внутри деревянные ставни — они запирались по мере надобности, а еще использовались летом для защиты от жаркого южного солнца, которое нагревало помещение. Мелкими развлечениями были скакалка и резиночка для девочек, «маялка» и ножички для мальчиков. Совместными играми были прятки, «нас двенадцать тридцать два», а в раннем возрасте — классики.

Еще интересным занятием были походы. Улица, на которой мы жили, называлась Кордонная (ныне Малиновского) от слова «кордон» — «граница». Четная сторона была застроена одноэтажными домами (более одного этажа строить не разрешалось), а слева, до горизонта, простиралась степь, разбавленная кое-где посадками, которые без должного ухода превратились в лес. Если шли надолго, брали с собой еду, обычно это вареная картофелина, яйцо вкрутую, зеленый лучок. Доходили иногда почти до аэропорта. По дороге посещали танкодром и стрельбищное поле, где воины оттачивали свое боевое мастерство. Иногда находили боевые патроны, утерянные солдатиками. По глупости и из-за отсутствия житейского опыта бросали их в костер. Слава богу, никто не пострадал.

Теперь на этом месте расположен жилмассив Черемушки. Он начал строиться на моих глазах в 1962 году. Такие походы определили дальнейшую жизнь. Многие стали туристами, настоящими, а не такими, как сегодня, которых доставляют на место самолетами или теплоходами, с проживанием в отелях. Настоящие туристы ходили по горам и степям с брезентовым рюкзаком за спиной и брезентовой палаткой. Костер, гитара, песни, романтика… Кстати, имею удостоверение «Турист СССР».

Наше активное лето начиналось с того, что как только становилось достаточно тепло, нас на улицу выпускали босиком, в черных сатиновых трусах почти что до колен. Других тогдашняя промышленность не выпускала, да и какое дело было до детей, главное — снабжать молодые страны социализма. А собственный народ можно было кормить по остаточному принципу, требухой (если кто не знает, то это коровий желудок), куриными потрохами, и это еще нужно было «достать». А куда девалось мясо коров и кур? Ответ смотри выше. Сандалии надевали по особым случаям: поход в библиотеку, парикмахерскую или кино. После дождей мы находили жирную скользкую грязь и с разбегу по ней скользили босыми ногами, не думая о получении какой-либо травмы. Травмировались, в основном, колючками, впивавшимися в подошвы ног, хотя особых тревог это не вызывало. Отмыв слюной предполагаемое место поражения, обследовали его. Если колючка торчала хотя бы на миллиметр, вынимали ее ногтями. А обычно это делалось с помощью швейной иголки.

Поедание витаминов начиналось очень рано. Последний звонок в школе звучал всегда 25 мая. А мы в классе ели зеленые абрикосы из школьного сада. Следовательно, это было в двадцатых числах мая, когда они были даже по размерам меньше нужного. А спеть они начинали в начале июля. Такая же участь постигала другие ягоды и фрукты…Ели, конечно же, немытыми. Таким образом у нашего и предыдущих поколений вырабатывался стойкий иммунитет, в отличие от сегодняшних, да и «вчерашних» «рафинированных» детей.

А теперь о святом для каждого из нас понятии — Родина. Тогдашняя идеологическая машина всюду внедряла в наши мозги понятие о том, что наша родина — это СССР. «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз». Я, с момента появления этой песни, ее невзлюбил. Меня совершенно не трогают Подмосковные вечера, белые ночи Ленинграда, Забайкальские просторы, разве что в качестве туриста. И еще меня всегда поражало расхожее выражение «малая родина». Не бывает родин малых, средних или больших. ЕСТЬ ОДНА РОДИНА, ГДЕ ТЫ В ДЕТСТВЕ БЕГАЛ БОСИКОМ!

На месте нынешнего рынка «Малиновский» находилась танковая часть. Особенно «весело» было, когда танкисты отправлялись на ночные учения. С грохотом около двадцати машин поворачивали возле нашего дома направо, к своему танкодрому.

Из знаменитостей, в первую очередь, нужно назвать космонавта Добровольского, который родился и 18 лет прожил в скромном Пишоновском переулке (ныне пер. Герцена, №5). Во время оккупации в 16-летнем возрасте попал в румынскую сигуранцу.

Вскоре был выкуплен соседями и родственниками (!). Румыны это любили.

В нашей 8-й школе был, пристроенный к ней, спортивный зал. На Мельницах он был единственный. Поэтому к нам приходили тренироваться ребята из других школ. Кроме своих, всех тренировал наш учитель физкультуры Борис Исаевич Боркер. Я потом встречал людей, живших в детстве на Мельницах и связавших свою жизнь с баскетболом. А воспитал их Борис Исаевич. Химию преподавал очень скромный учитель Самуил Нутович Котлерман. Настолько скромный, что мы тогда не знали, что он является председателем областной шахматной федерации. А по воскресеньям он во Дворце пионеров обучал шахматным премудростям детей. Из-под его крыла в большую шахматную жизнь выпорхнули известнейшие гроссмейстеры: Владимир Тукмаков, Лев Альбурт, Валерий Бейм, Константин Лернер, Семен Палатник, Николай Легкий; множество мастеров спорта, а количество кандидатов в мастера и перворазрядников превышает сотню. В 2020 году шахматный мир Одессы отмечал 100-летие Самуила Нутовича.

Кроме походов мы, естественно, ходили на море. В Аркадию именно ХОДИЛИ. На это уходил примерно час времени. На вопрос, «а почему не трамваями, 10-м и 18-м?», ответ был прост. Во-первых, в трамваях тесно и душно, во-вторых, за поездку в один конец нужно заплатить шесть копеек денег, на которые можно было купить два стакана сладкой газированной воды или порцию фруктового мороженого! А по времени уходил тот же час. К тому же наш путь лежал через село Чубаевка, основанное казаками еще в конце ХVIII века. Да, да, через село. Рядом, в районе 1-й станции Черноморской (Люстдорфской) дороги, колосились поля колхоза им. Карла Либкнехта. Когда село вошло в черту города — не знаю. А дополнительная выгода была в том, что в зависимости от сезона мы по дороге через Чубаевку объедались шелковицей, вишней или абрикосами, которые росли прямо на улице, и местные жители нас не прогоняли.

И еще. По дороге на море мы проходили мимо глиняных карьеров (примерно посередине между 1-й ст. Черноморской дороги и ул. Гайдара). Там добывали глину и вагонетками по узкоколейной дороге, проходящей по ул. Кирпичнозаводской, перевозили на керамический завод. От этой улицы брала свое начало улица Глиняная. Не многие известные личности и знаменательные события могли похвастать тем, что в их честь были названы улицы. А этой улице повезло. Образовавшиеся пустоты естественным образом заполнялись водой, которая при благоприятных условиях за лето не испарялась. Там мы строили плоты, купались, а зимой, если были морозы, катались на коньках, у кого они были. В дальнейшем эти котлованы превратились в городскую свалку. Правда, привозили туда, в основном, сухие строительные отходы. Люди жили тогда очень скромно, и жители близлежащих домов «обогащались» там, чем могли, — кто камнем-ракушняком, кто досками, кто еще чем-нибудь, полезным в хозяйстве. Однажды мой отец привез оттуда целую тачку книг, почему-то без обложек. Репертуар — от романа Горького «Мать» до интереснейших произведений о путешественниках, искателях новых земель, пиратах. В общем, это лето для меня было нескучным.

Но интереснее всего было проводить время на море, в Отраде. Там тогда, недалеко от берега, находились две затопленные баржи. Купаться возле них, нырять было одно удовольствие. А иногда, если хватало необходимого количества людей, мы играли в водное поло, благо полузатопленный трюм был идеальным местом.

И еще немного хотелось бы сказать о том времени. Хотя напрямую оно не касалось детей, но, тем не менее, запомнилось. Во время оккупации румыны разрешали заниматься коммерцией. Открывались парикмахерские, пекарни, пошив одежды. Но на второй день после освобождения Одессы СМЕРШ начал преследования. По доносам дворников, соседей коммерсанты были арестованы и репрессированы. Подобная деятельность перешла в «тень». Вот тогда и появилось ныне забытое, одесское выражение «Это вам не при румынах». А на одном из таких подпольных предприятий, изготавливавших стратегическую продукцию — кисти для побелки, мы, школьниками, подрабатывали. «Фирма» продержалась недолго.

Один из наших соседей очень хотел иметь автомобиль. Купить его на советскую зарплату было невозможно. Поэтому сосед соорудил теплицу и зимой выращивал помидоры. Весной поспевшие помидоры радовали горожан сочными витаминами. Вожделенный автомобиль был куплен. Однако вскоре конфискован, как приобретенный на «нетрудовые» доходы. Когда сосед увидел, что на его машине разъезжает обкомовский сотрудник, сердце относительно молодого человека не выдержало.

…Резюмируя, можно сказать, что мы были скорее уличной детворой, чем дворовой. По вечерам был ритуал. Ставили человечка в тазик (ванн тогда в таких домах не было) и поливали теплой водой. Вода в тазике становилась коричневой. Правда, некоторые хозяева делали дворовый душ. Теплой вода была за счет нагревания солнцем металлической бочки.

Да, еще один нюанс. Современные молодые родители могут его не понять. Наши родители разрешали целый день быть на улице 9—11-летним, и детям чуть постарше. Запреты были только по основным понятиям:

— в шторм не купаться;

— дорогу переходить по правилам и осторожно (слава богу, что тогда было мало автомобилей!);

— на ходу в трамваи не запрыгивать и не спрыгивать с них (тогда трамваи ходили с открытыми дверями) и т. д. Правда, если тебе уже было 14 лет и больше, а ты еще не прыгал с трамвая, это считалось позором.

…Все наше детство в 50-х, 60-х годах было пронизано духом свободы.